"Это секрет!"
10.03.2009 в 18:09
Пишет DAVVID:Джордано Бруно (1548 - 1600)Биография
Филиппо Бруно родился в 1548 году в поселке близ г. Нола в бедной военной семье. Ему было 12 лет, когда его отправили в Неаполь в учебный пансион учиться диалектике, логике и другим школьным наукам. Здесь его учил монах - августинец, который приобщил к серьезному чтению, пробудил и развил интерес к философии.
"Вы с большим страхом объявляете мне приговор, чем я выслушиваю его!"Он рано начал писать стихи, сонеты; наравне с учеными трактатами запоем читал Лукреция, Вергилия и других поэтов, изучал античную драматургию и мифологию, зачитывался Макиавелли, присутствовал на ученых диспутах, интересовался сложнейшими теологическими и философскими вопросами. 15 июня 1565 года семнадцатилетний Бруно стал послушником крупнейшего в Неаполе доминиканского монастыря. Отныне его имя стало Джордано из Нолы. Дни не отличались разнообразием. Необходимо было учить устав, молитвы, псалмы, жития святых, отстаивать все службы, часто посещать исповедь. Серьезный инцидент возник тогда, когда он выбросил из своей кельи образы святых, оставив только образ Христа. Это вызвало целую бурю в монастыре. Были допросы, но учитывая прилежание юноши, редкое усердие и добрый нрав, его простили "за отроческое недомыслие".
В поисках истины он прочитал множество богословских трактатов, сочинений отцов церкви, комментариев к ним, сборников проповедей, постановлений соборов. Он ничего не хотел принимать на веру, быстро разочаровавшись в ученых монахах, ибо как только речь заходила о вещах, которые составляли суть христианской религии, ему отвечали: "Сие происходит непостижимым образом".
Вопросы мироздания, происхождения вселенной юноша открыл для себя очень рано. В то время учение Аристотеля о космосе и Птолемеева система все еще преподносились как непререкаемые истины. Земля считалась пребывающим в покое центром вселенной. Но Демокрит учил: миры бесчисленны, они различной величины, отстоят друг от друга на неодинаковые расстояния, одни из них находится в расцвете, другие разрушаются. Демокриту вторили Эпикур и Лукреций. Вселенная, писал Лукреций, не имеет границ, миров существует множество. Бруно изучил все книги, где так или иначе говорилось о бесконечности вселенной.
Однако мало кто из философов оказал на Бруно столь значительное влияние, как Николай Кузанский. Сын рыбака, кардинал, превосходный математик и диалектик, изощренный теолог, "божественный кузанец" за сто лет до Коперника высказывал мысли, что Земля не находится в центре вселенной, что такого центра вообще не существует, ибо вселенная бесконечна. Земля вращается вокруг оси и, возможно, совершает путь вокруг Солнца. Любая часть неба находится в движении, небесные тела взаимно влияют друг не друга. Земля - одна из множества звезд, на которой есть обитатели. И, наконец, самый большой переворот в душе Бруно переворот книга Коперника. Бруно больше не сомневался. Он находил идею о движении Земли единственно правильной и воздавал Копернику дань восхищения.
Еще он изучал мышление человека, механизмы памяти, осознавания - словом, работу человеческой мысли. Наука о памяти - мнемоника - на всю жизнь становится одной из самых любимых наук Бруно. Он совершенствовал мнемонические приемы, основанные на создании прочной цепи ассоциаций, и неустанно упражнялся в своем искусстве. В Риме ему велели в присутствии папы продемонстрировать свои способности - и юноша слово в слово повторил единожды прочитанный ему вслух незнакомый древнееврейский псалом.
16 июня 1566 он был посвящен в монахи, а через шесть с половиной лет получает сан священника. Но в конце мая 1572 года ему передали предписание провинциала немедленно выехать в Неаполь, где он был принят в студенты высшей богословской школы, в которую набиралось всего 10 человек. Бруно благополучно учился в богословской школе, исправно сдавая экзамены, удивляя наставников своими познаниями. Но постоянно вызывал нарекания начальства. Так, однажды он написал комедию "Il Candelajo", в которой высмеял педантизм, глупость, ханжество и лицемерие, в том числе и в религиозной среде. "Невежество, - говорил он, - лучшая в мире наука, она дается без труда и не печалит душу". Потом его пригласили преподавать теологию. Его обвиняли в проповедовании ереси. Он был слишком странным для окружающих, и слишком много успел нажить врагов.
Настоящий скандал разразился тогда, когда в Сан - Доменико Маджоре приехал видный теолог, гордость ордена. На показательном диспуте Бруно уличил его в недобросовестности, в незнании первоисточников, проявив поразительную осведомленность и знание запрещенных книг. Юноша говорил с тонким знанием дела о "еретических измышлениях". Нападая на ученого невежду, он, получалось, защищал еретиков, а значит, и сам выступил в качестве еретика. В монастыре столь многие были настроены против Бруно, скандал решили не прятать. Юношу обвинили в ереси, провинциал ордена повелел начать следствие.
Назревала угроза передачи дела в Инквизицию. Внезапно пришло известие о том, что из Тибра вытащили труп доминиканца, приехавшего в Рим из Неаполя уличать в ереси Джордано. Теперь его могли обвинить еще и в убийстве. Бруно сбросил рясу, и приняв прежнее имя Филиппо, покинул Рим. Так началось его долгое и одинокое странствование по свету.
В конце 1576 года Джордано впервые покинул Италию и направился в Женеву. Женеву называли протестантским Римом. Здесь правил Кальвин и его последователи. Процветала знаменитая академия. Преподавать в академии Бруно не разрешили, а получить право учиться там можно было только приняв кальвинизм. В 1579 году его под именем Филиппо Бруно Ноланца внесли в списки академии. Здесь Бруно прежде всего был поражен невежеством профессора философии, который считался гордостью университета и школы. Бруно написал небольшую книгу, где подверг уничтожающей критике ряд положений, выдвинутых этим профессором, который только в одной лекции допустил 20 грубейших философских ошибок. Книжка вышла, и Бруно арестовали. Его на две недели отлучили от церкви, выставили у позорного столба в железном ошейнике, босым, в рубище, на коленях, так чтобы любой мог над ним издеваться. После этого ему разрешили просить прощения и заставили изъявить благодарность.
Бруно направился в Париж. На престоле король - миротворец Генрих III Валуа. Он был рабом настроения, но весьма интересовался науками и философией, любил искусство. В юности он мечтал стать монархом - философом, изучал Макиавелли. Сначала Бруно решил поработать в Сорбонне. Он объявил курс мнемоники. Эти лекции более чем прежние создали ему громкую славу. Мнемоника была в моде. В аудитории помимо студентов часто сидели и профессора. Бруно пользовался успехом. Способность Бруно делать одновременно множество дел, жить полнокровной жизнью вызывала удивление и зависть. Он читал в университете, давал уроки королю, бывал в ученых собраниях и много писал. Он работал над" Печатью печатей ", продолжал совершенствовать искусство изобретения и уделял много внимания гносеологии.
Бруно была чужда религиозная исступленность. Человек должен господствовать над своим воображением, чтобы не пополнить ряды тех," кто обманывает себя пустым почитанием призраков, умерщвляет плоть и обессиливает дух различными искусственными средствами - уединением, молчанием, темнотой, дурманящими мазями, бичеванием, холодом или жарой - и идет навстречу жалкому умственному расстройству ".
Потом он переехал в Англию, потом в Германию. Это блуждание по свету раскрывало ему новые горизонты, знакомило с самыми разнообразными общественными порядками, требованиями, людьми. Оно было одним из внешних элементов, определивших широту его взглядов, его общечеловеческие симпатии и то объективное спокойствие, с которым он относился ко всем явлениям жизни. Он стоял как бы над человечеством, сумел правильно оценить значение кальвинистов и лютеран, предвидел возможность будущего развития философии и научной деятельности.
Во Франкфурте он сблизился он с двумя продавцами книг из Венеции, один из них передал ему письмо от венецианца Джованни Мончениго, который приглашал Бруно приехать в Венецию в качестве педагога по мнемонике. Бруно давно не видел Италии, Венецианская республика была в основном либеральна в деле религии, и Бруно принял роковое приглашение.
В Венеции он поселился в доме Мончениго. Но его" ученик "Мончениго, лет 34 от роду, оказался недалекой, скрытной и подозрительной натурой. Его не интересовала философия, он жаждал приобщения к тайне, волшебству," чудесному искусству памяти ", не сделав ни одного усилия к этому, но при этом боялся всего нового и был склонен к предрассудкам. От новаторской философии Бруно у Мончениго волосы становились дыбом, он решил, что приютил у себя чародея и начал собирать на него" досье ". Бруно все это отлично видел и решил, что пора уезжать. Но Мончениго уже привел в действие страшную машину Инквизиции - Джордано был схвачен и препровожден в тюрьму. Это произошло утром 23 - го мая 1592 года.
Начался процесс. Первоначально производился опрос всех доступных свидетелей, но дальнейшее следствие основывалось почти исключительно на словесных и письменных показаниях Мончениго. Суд рассматривал отдельные высказывания и положения в отрыве от текста произведений, из которых они были надерганы. В таком голом виде они не только должны были поразить судей, но поразили и самого Бруно. Он пояснил, что никогда не порывал с христианством как с учением, даже не порывал с церковью; он несколько раз, еще в Венеции, размышлял над официальным возвращением в лоно католичества. Бруно ничего не отрицал, предоставляя право на жизнь всему чему угодно. Когда речь во время суда заходила о его философии, он разъяснял, развивал, что могло показаться неясным, стремился быть как можно определеннее, вразумительнее, как будто перед ним не отцы - инквизиторы, а студенты Оксфорда или Сорбонны. Он был так прост и спокоен, что иногда окружающих охватывал трепет.
Не известно, чем бы кончилось это дело в Венеции, если бы папа и римская инквизиция, которой следствие передавалось по мере того, как собирались показания, не потребовали доставить Бруно в Рим. Здесь о нем ничего не известно в течение семи лет. Но можно представить, что делалось с Бруно все это время на основании общих сведений, которые имеются об обычном ходе инквизиционного делопроизводства. Он подвергался новым более подробным допросам, собирались сведения о его жизни за границей. Главным обвинением инквизиторов было утверждение о бесконечности миров. Его пытали тяжело, но пытка не вырвала ни слова признания. Он не отказался от сути своего учения: мысли о душе мира и первой материи, о всеобщей одушевленности природы и ее бесконечной потенции, о движении Земли и о существовании множества миров, в том числе и обитаемых, отражают истину.
Ему были представлены "8 еретических положений ", извлеченных из материалов процесса и замечаний цензоров. В шесть дней Бруно должен был или признать вину и отречься или продолжать упорствовать. Но не он ли говорил, что героическая смерть в одном столетии дает бессмертие в веках? Было решено дело Бруно закончить, осудить его как еретика, нераскаянного и упорствующего и отправить его на костер. Книги его надлежало сжечь. При оглашении приговора Бруно сказал: "Вы с большим страхом объявляете мне приговор, чем я выслушиваю его!"
Утро 17 февраля 1600 года было днем его казни. В Риме праздновался юбилей: 50 кардиналов, толпы паломников со всей Европы съехались в город ко гробу апостолов искать отпущения грехов. На этом празднике христианской любви и всепрощения (а точнее церковного лицемерия) был сожжен на Площади Цветов человек, толковавший о вселенской любви, движущей всем созданием. Должны были пройти три столетия, чтобы вещие слова Джордано Бруно оправдались и чтобы бессмертная слава осенила, наконец и навсегда, его имя.
URL записиФилиппо Бруно родился в 1548 году в поселке близ г. Нола в бедной военной семье. Ему было 12 лет, когда его отправили в Неаполь в учебный пансион учиться диалектике, логике и другим школьным наукам. Здесь его учил монах - августинец, который приобщил к серьезному чтению, пробудил и развил интерес к философии.
"Вы с большим страхом объявляете мне приговор, чем я выслушиваю его!"Он рано начал писать стихи, сонеты; наравне с учеными трактатами запоем читал Лукреция, Вергилия и других поэтов, изучал античную драматургию и мифологию, зачитывался Макиавелли, присутствовал на ученых диспутах, интересовался сложнейшими теологическими и философскими вопросами. 15 июня 1565 года семнадцатилетний Бруно стал послушником крупнейшего в Неаполе доминиканского монастыря. Отныне его имя стало Джордано из Нолы. Дни не отличались разнообразием. Необходимо было учить устав, молитвы, псалмы, жития святых, отстаивать все службы, часто посещать исповедь. Серьезный инцидент возник тогда, когда он выбросил из своей кельи образы святых, оставив только образ Христа. Это вызвало целую бурю в монастыре. Были допросы, но учитывая прилежание юноши, редкое усердие и добрый нрав, его простили "за отроческое недомыслие".
В поисках истины он прочитал множество богословских трактатов, сочинений отцов церкви, комментариев к ним, сборников проповедей, постановлений соборов. Он ничего не хотел принимать на веру, быстро разочаровавшись в ученых монахах, ибо как только речь заходила о вещах, которые составляли суть христианской религии, ему отвечали: "Сие происходит непостижимым образом".
Вопросы мироздания, происхождения вселенной юноша открыл для себя очень рано. В то время учение Аристотеля о космосе и Птолемеева система все еще преподносились как непререкаемые истины. Земля считалась пребывающим в покое центром вселенной. Но Демокрит учил: миры бесчисленны, они различной величины, отстоят друг от друга на неодинаковые расстояния, одни из них находится в расцвете, другие разрушаются. Демокриту вторили Эпикур и Лукреций. Вселенная, писал Лукреций, не имеет границ, миров существует множество. Бруно изучил все книги, где так или иначе говорилось о бесконечности вселенной.
Однако мало кто из философов оказал на Бруно столь значительное влияние, как Николай Кузанский. Сын рыбака, кардинал, превосходный математик и диалектик, изощренный теолог, "божественный кузанец" за сто лет до Коперника высказывал мысли, что Земля не находится в центре вселенной, что такого центра вообще не существует, ибо вселенная бесконечна. Земля вращается вокруг оси и, возможно, совершает путь вокруг Солнца. Любая часть неба находится в движении, небесные тела взаимно влияют друг не друга. Земля - одна из множества звезд, на которой есть обитатели. И, наконец, самый большой переворот в душе Бруно переворот книга Коперника. Бруно больше не сомневался. Он находил идею о движении Земли единственно правильной и воздавал Копернику дань восхищения.
Еще он изучал мышление человека, механизмы памяти, осознавания - словом, работу человеческой мысли. Наука о памяти - мнемоника - на всю жизнь становится одной из самых любимых наук Бруно. Он совершенствовал мнемонические приемы, основанные на создании прочной цепи ассоциаций, и неустанно упражнялся в своем искусстве. В Риме ему велели в присутствии папы продемонстрировать свои способности - и юноша слово в слово повторил единожды прочитанный ему вслух незнакомый древнееврейский псалом.
16 июня 1566 он был посвящен в монахи, а через шесть с половиной лет получает сан священника. Но в конце мая 1572 года ему передали предписание провинциала немедленно выехать в Неаполь, где он был принят в студенты высшей богословской школы, в которую набиралось всего 10 человек. Бруно благополучно учился в богословской школе, исправно сдавая экзамены, удивляя наставников своими познаниями. Но постоянно вызывал нарекания начальства. Так, однажды он написал комедию "Il Candelajo", в которой высмеял педантизм, глупость, ханжество и лицемерие, в том числе и в религиозной среде. "Невежество, - говорил он, - лучшая в мире наука, она дается без труда и не печалит душу". Потом его пригласили преподавать теологию. Его обвиняли в проповедовании ереси. Он был слишком странным для окружающих, и слишком много успел нажить врагов.
Настоящий скандал разразился тогда, когда в Сан - Доменико Маджоре приехал видный теолог, гордость ордена. На показательном диспуте Бруно уличил его в недобросовестности, в незнании первоисточников, проявив поразительную осведомленность и знание запрещенных книг. Юноша говорил с тонким знанием дела о "еретических измышлениях". Нападая на ученого невежду, он, получалось, защищал еретиков, а значит, и сам выступил в качестве еретика. В монастыре столь многие были настроены против Бруно, скандал решили не прятать. Юношу обвинили в ереси, провинциал ордена повелел начать следствие.
Назревала угроза передачи дела в Инквизицию. Внезапно пришло известие о том, что из Тибра вытащили труп доминиканца, приехавшего в Рим из Неаполя уличать в ереси Джордано. Теперь его могли обвинить еще и в убийстве. Бруно сбросил рясу, и приняв прежнее имя Филиппо, покинул Рим. Так началось его долгое и одинокое странствование по свету.
В конце 1576 года Джордано впервые покинул Италию и направился в Женеву. Женеву называли протестантским Римом. Здесь правил Кальвин и его последователи. Процветала знаменитая академия. Преподавать в академии Бруно не разрешили, а получить право учиться там можно было только приняв кальвинизм. В 1579 году его под именем Филиппо Бруно Ноланца внесли в списки академии. Здесь Бруно прежде всего был поражен невежеством профессора философии, который считался гордостью университета и школы. Бруно написал небольшую книгу, где подверг уничтожающей критике ряд положений, выдвинутых этим профессором, который только в одной лекции допустил 20 грубейших философских ошибок. Книжка вышла, и Бруно арестовали. Его на две недели отлучили от церкви, выставили у позорного столба в железном ошейнике, босым, в рубище, на коленях, так чтобы любой мог над ним издеваться. После этого ему разрешили просить прощения и заставили изъявить благодарность.
Бруно направился в Париж. На престоле король - миротворец Генрих III Валуа. Он был рабом настроения, но весьма интересовался науками и философией, любил искусство. В юности он мечтал стать монархом - философом, изучал Макиавелли. Сначала Бруно решил поработать в Сорбонне. Он объявил курс мнемоники. Эти лекции более чем прежние создали ему громкую славу. Мнемоника была в моде. В аудитории помимо студентов часто сидели и профессора. Бруно пользовался успехом. Способность Бруно делать одновременно множество дел, жить полнокровной жизнью вызывала удивление и зависть. Он читал в университете, давал уроки королю, бывал в ученых собраниях и много писал. Он работал над" Печатью печатей ", продолжал совершенствовать искусство изобретения и уделял много внимания гносеологии.
Бруно была чужда религиозная исступленность. Человек должен господствовать над своим воображением, чтобы не пополнить ряды тех," кто обманывает себя пустым почитанием призраков, умерщвляет плоть и обессиливает дух различными искусственными средствами - уединением, молчанием, темнотой, дурманящими мазями, бичеванием, холодом или жарой - и идет навстречу жалкому умственному расстройству ".
Потом он переехал в Англию, потом в Германию. Это блуждание по свету раскрывало ему новые горизонты, знакомило с самыми разнообразными общественными порядками, требованиями, людьми. Оно было одним из внешних элементов, определивших широту его взглядов, его общечеловеческие симпатии и то объективное спокойствие, с которым он относился ко всем явлениям жизни. Он стоял как бы над человечеством, сумел правильно оценить значение кальвинистов и лютеран, предвидел возможность будущего развития философии и научной деятельности.
Во Франкфурте он сблизился он с двумя продавцами книг из Венеции, один из них передал ему письмо от венецианца Джованни Мончениго, который приглашал Бруно приехать в Венецию в качестве педагога по мнемонике. Бруно давно не видел Италии, Венецианская республика была в основном либеральна в деле религии, и Бруно принял роковое приглашение.
В Венеции он поселился в доме Мончениго. Но его" ученик "Мончениго, лет 34 от роду, оказался недалекой, скрытной и подозрительной натурой. Его не интересовала философия, он жаждал приобщения к тайне, волшебству," чудесному искусству памяти ", не сделав ни одного усилия к этому, но при этом боялся всего нового и был склонен к предрассудкам. От новаторской философии Бруно у Мончениго волосы становились дыбом, он решил, что приютил у себя чародея и начал собирать на него" досье ". Бруно все это отлично видел и решил, что пора уезжать. Но Мончениго уже привел в действие страшную машину Инквизиции - Джордано был схвачен и препровожден в тюрьму. Это произошло утром 23 - го мая 1592 года.
Начался процесс. Первоначально производился опрос всех доступных свидетелей, но дальнейшее следствие основывалось почти исключительно на словесных и письменных показаниях Мончениго. Суд рассматривал отдельные высказывания и положения в отрыве от текста произведений, из которых они были надерганы. В таком голом виде они не только должны были поразить судей, но поразили и самого Бруно. Он пояснил, что никогда не порывал с христианством как с учением, даже не порывал с церковью; он несколько раз, еще в Венеции, размышлял над официальным возвращением в лоно католичества. Бруно ничего не отрицал, предоставляя право на жизнь всему чему угодно. Когда речь во время суда заходила о его философии, он разъяснял, развивал, что могло показаться неясным, стремился быть как можно определеннее, вразумительнее, как будто перед ним не отцы - инквизиторы, а студенты Оксфорда или Сорбонны. Он был так прост и спокоен, что иногда окружающих охватывал трепет.
Не известно, чем бы кончилось это дело в Венеции, если бы папа и римская инквизиция, которой следствие передавалось по мере того, как собирались показания, не потребовали доставить Бруно в Рим. Здесь о нем ничего не известно в течение семи лет. Но можно представить, что делалось с Бруно все это время на основании общих сведений, которые имеются об обычном ходе инквизиционного делопроизводства. Он подвергался новым более подробным допросам, собирались сведения о его жизни за границей. Главным обвинением инквизиторов было утверждение о бесконечности миров. Его пытали тяжело, но пытка не вырвала ни слова признания. Он не отказался от сути своего учения: мысли о душе мира и первой материи, о всеобщей одушевленности природы и ее бесконечной потенции, о движении Земли и о существовании множества миров, в том числе и обитаемых, отражают истину.
Ему были представлены "8 еретических положений ", извлеченных из материалов процесса и замечаний цензоров. В шесть дней Бруно должен был или признать вину и отречься или продолжать упорствовать. Но не он ли говорил, что героическая смерть в одном столетии дает бессмертие в веках? Было решено дело Бруно закончить, осудить его как еретика, нераскаянного и упорствующего и отправить его на костер. Книги его надлежало сжечь. При оглашении приговора Бруно сказал: "Вы с большим страхом объявляете мне приговор, чем я выслушиваю его!"
Утро 17 февраля 1600 года было днем его казни. В Риме праздновался юбилей: 50 кардиналов, толпы паломников со всей Европы съехались в город ко гробу апостолов искать отпущения грехов. На этом празднике христианской любви и всепрощения (а точнее церковного лицемерия) был сожжен на Площади Цветов человек, толковавший о вселенской любви, движущей всем созданием. Должны были пройти три столетия, чтобы вещие слова Джордано Бруно оправдались и чтобы бессмертная слава осенила, наконец и навсегда, его имя.