Дж. Р. Р. Толкиен (Это у меня какая-то ностальгия сегодня)

[Маг и Чародей]

Муравьёв Заклинание Кольца

Три кольца - для царственных эльфов в небесных шатрах,
Семь - для властительных гномов, гранильщиков в каменном лоне,
Девять - для Девятерых, облечённых в могильный прах,
Одно наденет Владыка на чёрном троне
В стране по имени Мордор, где распростёрся мрак.
Одно Кольцо покорит их, одно соберёт их,
Одно их притянет и в чёрную цепь скуёт их
В стране по имени Мордор, где распростёрся мрак.
* * *

А. Кистяковский Заклинание Кольца

Три кольца - премудрым эльфам - для добра их гордого.
Семь колец - пещерным гномам - для труда их горного.
Девять - людям Средиземья - для служенья черного
И бесстрашия в сраженьях смертоносно твердого.
А одно - всесильное - властелину Мордора, -
Чтоб разъединить их всех, чтоб лишить их воли
И объединить навек в их земной юдоли
Под владычеством всесильным властелина Мордора.

***
В поход, беспечный пешеход,
Уйду, избыв печаль, —
Спешит дорога от ворот
В заманчивую даль,
Свивая тысячу путей
В один, бурливый, как река,
Хотя, куда мне плыть по ней,
Не знаю я пока!
Пер. А. Кистяковский
* * *
Еще не выстыл сонный дом,
Еще камин пылает в нем,
А мы торопимся уйти
И, может, встретим на пути
Невиданные никогда
Селенья, горы, города.
Пусть травы дремлют до утра -
Нам на рассвете в путь пора!
Зовут на отдых вечера -
Не зазовут: не та пора!

Поляна, холм, усадьба, сад
Безмолвно ускользнут назад:
Нам только б на часок прилечь,
И дальше в путь, до новых встреч!
Быть может, нас в походе ждет
Подземный путь, волшебный взлет -
Сегодня мимо мы пройдем,
Но завтра снова их найдем,
Чтоб облететь весь мир земной
Вдогон за солнцем и луной!

Наш дом уснул, но мир не ждет -
Зовет дорога нас вперед:
Пока не выцвела луна,
Нам тьма ночная не страшна!
Но мир уснул, и ждет нас дом,
Вернемся и камин зажжем:
Туман и мгла, и мрак, и ночь
Уходят прочь, уходят прочь!..
Светло, и ужин на столе -
Заслуженный уют в тепле.
Пер. А. Кистяковский
* * *
Зарница всенощной зари
За дальними морями,
Надеждой вечною гори
Над нашими горами!

О Элберет! Гилтониэль!
Надежды свет далекий!
От наших сумрачных земель
Поклон тебе глубокий!

Ты злую мглу превозмогла
На черном небосклоне
И звезды ясные зажгла
В своей ночной короне.

Гилтониэль! О Элберет!
Сиянье в синем храме!
Мы помним твой предвечный свет
За дальними морями!
Пер. А. Кистяковский
* * *
А ну — развею тишину,
Спою, как пели в старину,
Пусть ветер воет на луну
И меркнет небосвод.
Пусть ветер воет, ливень льет,
Я все равно пойду вперед,
А чтоб укрыться от невзгод.
Во флягу загляну.
Пер. А. Кистяковский
* * *
Эй, пой! Окатись Горячей Водой!
Пот и заботы походные смой!
Только грязнуля да квелый злодей
Не возносят хвалу Горячей Воде!

Сладок напев ручьев дождевых,
Питающих корни трав луговых,
Но жгучий пар над Горячей Водой
Слаще, чем аромат над лучшей едой!

Пенный, терпкий глоток пивка
Слаще воды из горного родника,
Когда окатишь себя с головой
Белой от пара Горячей Водой!

Сладко целует небо фонтан,
Нежный и стройный, как девичий стан,
Но слаще, чем поцелуи дев молодых,
Струи кусачей Горячей Воды!
Пер. А. Кистяковский
* * *
Ур-р-ра! Споем, друзья, втроем,
Прощай, очаг и отчий дом!
Сквозь ветер злой, дожди и зной
Мы до Раздола добредем!

Туда, где альфы с давних пор
Живут в тени туманных гор,
Мы побредем, покинув дом,
Лихим врагам наперекор!

А что потом — решим потом,
Когда в Разделе отдохнем,—
Нелегок долг, и путь далек,
Но мы вернемся в отчий дом!

Близка рассветная пора!
Нам в путь пора! Нам в путь пора!
Пер. А. Кистяковский

@темы: книги

Comments

[Маг и Чародей]

Под горой стоит трактир.
Но не в этом диво.
Дивно то, что как-то встарь
Соскочил с луны лунарь,
Чтобы выпить пива.

Вот зашел в трактир лунарь,
Но не в этом дело-
Там был пес, и этот нес
Хохотал над ним до слез —
Видимо, за дело.

Вот лунарь спросил пивка,
Но не это странно.
Там был кот, и этот кот
На дуде играл гавот
Весело и рьяно.

А корова у дверей,
Подбочась вальяжно,
Под дуду пустилась в пляс
И плясала целый час,
Но не это важно.

И неважно, что ножи,
Ложки и тарелки
Стали весело скакать,
В огоньках свечей сверкать
Да играть в горелки.

А корова поднялась,
Гордо и отважно,
Да как встанет на дыбы,
Как пойдет бодать дубы! —
Это все не страшно.

Вот испил пивка лунарь.
Но беда не в этом.
Худо то, что он под стул
Закатился и уснул
И не встал с рассветом.

Начал кот опять дудеть,
Но не в этом штука.
Он дудел что было сил,
Тут и мертвый бы вскочил.
А лунарь — ни звука.

Спит лунарь — и ни гугу,
Как в своей постели.
Ну, подняли старину,
Зашвырнули на луну —
В самый раз успели.

Дунул кот в свою дуду
Гулко и беспечно —
Лопнула его дуда,
А была ведь хоть куда!
Но ничто не вечно.

Тут корова вдруг взвилась
В небо, будто птица,
Долетела до луны.
Поглядела с вышины —
Ох, не воротиться!

На луне она живет.
Но не в том потеха.
На заре веселый пес
Зубы скалить стал всерьез —
Озверел от смеха.

Убралась луна с небес,
Быстро и устало:
Дождалась богатыря,
Выпивоху-лунаря,—
Тут и солнце встало.

Огляделась - день как день,
Небо - голубое,
Но в трактире не встает,
А ложится спать народ -
Это что ж такое?!
Пер. А. Кистяковский
* * *
Древнее золото редко блестит,
Древний клинок - ярый.
Выйдет на битву король-следопыт:
Зрелый - не значит старый.
Позарастают беды быльем,
Вспыхнет клинок снова,
И короля назовут королем -
В честь короля иного.
Пер. А. Кистяковский
* * *
Гил-Галад, светлый государь,
Последний всеэльфийский царь,
Хотел навеки превозмочь
Нависшую над миром ночь.

Сиял, как солнце, щит в ночи,
Ломались черные мечи,
А светлый меч меж темных скал
Разящей молнией сверкал.

И он сумел развеять ночь -
Развеять, но не превозмочь,-
И закатилась навсегда
За край небес его звезда.
Пер. А. Кистяковский

[Маг и Чародей]

Взгляните, Фаститоколон!
Для высадки удобен он,
Хотя ни кустика на нем.
Сюда! Вот остров-благодать!
Здесь бегать, прыгать и плясать
мы станем! Чаек-то кругом!
Содом!
Но берегись!
Не тонут чайки: поднялись
и вновь собою занялись,
им все равно, им нипочем,
кто б ни отважился ступить
на остров – дух перевести,
от качки малость отойти
иль чайник вскипятить.

О, глуп, кто лезет на НЕГО,
затеяв шум и баловство,
готовя кипяток!
Конечно, панцирь крепко сбит,
и вроде бы ОН крепко спит,
но с задней мыслью островок
плывет;
и лишь услышит топот ног,
спиной почует костерок –
нырнет
на дно,
перевернется брюхом вверх
и сбросит и потопит всех
в мгновение одно.
Каков сюрприз!
Учись!
Немало чудищ в Море есть,
опасных тварей там не счесть,
но старый Фаститоколон
опасней всех. Последний он
из рода Черепахорыб.
И чтоб ты даром не погиб,
не поленись,
закон древнейший моряков
ты выучи, а он таков:
на землю выходить не след,
коль той земли на карте нет.
А лучше вот:
жить в Средиземье много лет –
и нет
забот.
Пер. А. Застырец
* * *
Во Мраке Мьюлипсы сидят,
они черней чернил
и нежно в бубенцы звенят,
коль в тину ты ступил.

И станешь в тине ты тонуть,
коль постучал в их дверь,
и цапля проследит твой путь
с ухмылкою, поверь.

Тоскливо ветви ивы гнут
над топью в тишине,
и ворон сгорбившийся тут
всё каркает во сне.

Там, за горами Мерлок,
куда трудна дорога,
где пепельные плавни
склоняются убого,
у топи, где не видно
ни солнца, ни луны,
есть Мьюлипсов берлога,
чьи бубенцы нежны.

В промозглых погребах они,
как в пропасти, сидят
и теплят тусклые огни,
перебирая клад.

Там морось каплет с потолка,
и лапы их по дну
скользят и шлепают слегка
у липкой тьмы, в плену.

Вот-вот – и приоткроют дверь,
и пальцами сквозь мрак
зацепят – и в мешок, поверь,
упрячут твой костяк.

Там, за горами Мерлок,
откуда нет исхода,
за паутиной тени
и за трясиной Тода,
за висельной травою,
что источает яд,
коль Мьюлипсов отыщешь –
они тебя съедят.
* * *
Есть славный постоялый двор
у старого холма,
там варят пиво крутизны
такой, что вниз жилец Луны
скатился без ума.

Там у хозяина есть кот,
пьянчужка и скрипач,
он лихо двигает смычком,
визжа свиньей, мыча бычком,
приплясывая вскачь.

А у лендлорда – крошка-пёс,
большой знаток острот:
от каждой шутки за столом
он смехом оглашает дом,
хватаясь за живот.

А также есть корова там,
и царственно горда;
но стоит скрипке зазвучать –
пойдет, как пьяная, плясать,
хвостом туда-сюда.

И о! какие ложки там,
и блюд огромных ряд,
короче - груды серебра,
что в воскресение с утра
начищены, блестят.

Жилец Луны напился пьян,
по-волчьи кот завыл,
пустились ложки в перетоп,
корова - в бешеный галоп,
а пёс волчком кружил.

Жилец Луны еще глотнул,
под стул его свезло,
и там до тех он пор дремал
и эль во сне ведром хлебал,
пока не рассвело.

Трактирщик так сказал коту:
«Уж белый конь Луны
заржал и удила грызет,
вот-вот – и Солнышко взойдет,
а всадник видит сны!»

И кот на скрипке заиграл –
Хэй-дидл-ду! –
мертвец, и тот вскочил бы враз,
такую жигу он загнул;
лендлорд Жильца Луны толкнул:
«Вставай! Четвертый час!»

И закатив Жильца на холм,
подбросили к Луне,
а следом лунный конь, как тень,
корова – прочь, что твой олень,
и ложки – по стене.

Играла скрипка все 6ыстрей –
Хэй-дидл-ду! –
пес принялся рычать,
корова встала на рога,
а гости – кто без сапога,
кто как – давай плясать.

Дзынь! – струны лопнули, и –
прыг! –
корова на Луну,
и пес до колик хохотал,
а нож от блюда убегал,
и ложки – по окну.

Луна ушла, и Солнце вмиг
Взошло на небосклон
и не поверило глазам,
когда взглянуло вниз – а там
все погрузились в сон.

[Маг и Чародей]

Поглядела в три часа
Фириель наружу:
птиц дробили голоса
утреннюю стужу.
В листьях ветра зябкий дух
пролетел сторонкой,
где-то золотой петух
кукарекал звонко.

Увидала за окном
света начинанье –
Длинный тонкий луч и в нем
серых рос мерцанье.
И – бегом, и скрипнул пол
под ее ногами,
и в траве блеснул подол
редкими камнями.

Навстречь ивушке седой
Берегом сбежала
и, обняв ее, водой
любоваться стала.
Вспыхнув – камнем в реку пал
зимородок меткий,
ветер медленно качал
камыши и ветки.

В волосах ее – зари
зарево сверкало;
вдруг – и музыка вдали
нежно зазвучала.
Перезвон колоколов,
флейты, арфы, пенье –
словно быстрое ветров
юных дуновенье.

Золотой бушприт в груди,
сам – белее лилий,
шел корабль, а впереди
лебеди скользили.
Вёсла обок корабля
серебром сверкали,
три эльфийских короля
во главе стояли.

Помогал под струнный гуд
плеск их песне литься:
«Зеленеют травы тут,
в травах свищут птицы.
Золотой зари покров
эту землю греет,
много расцветет цветов
и хлебов поспеет».

«Эй, куда ваш путь лежит
по воде блестящей?
Может, в сумеречный скит
за Великой чащей?
Иль на север, к островам,
к берегам суровым,
чтоб у волн холодных там
жить под утлым кровом?»

«Путь последний наш трудней, –
эльфы отвечали, –
в сумрак западных морей,
дальше дальней дали.
Там Эльфландия нас ждет,
где в сияньи звездном
Древо Белое растет
над прибоем грозным.

С башни кличет нас туда
колокол веселый.
Так прощайте навсегда,
Средиземья долы!
Здесь недолог век цветов,
свет во мраке тает.
И домой далекий зов
эльфов увлекает.

Здесь, эльфийской красоты
девушка земная,
все равно, увянешь ты,
радости не зная.
Хоть живешь ты на Земле,
молви лишь словечко –
Фириель! на корабле
есть одно местечко».

Вняв призыву, Фириель
только шаг ступила –
сразу глинистая мель
ноги обхватила.
«На Земле судьба мне жить! –
эльфы услыхали. –
Не могу я с вами плыть
в западные дали!»

И корабль уплыл долой
в несколько мгновений.
Фириель пришла домой,
где царили тени,
от чужих укрылась глаз
под платочком темным
и, как прежде, занялась
рукодельем скромным.

Год за годом уплывет
вниз по Семиречью;
всё проходит, всё пройдет
в мире человечьем.
Но хотя в реке вода
вечно к морю мчится,
песне эльфов никогда
над рекой не литься.
* * *
Принцессочка Ми
достойна любви,
как в песнях эльфийских поется:
в кудрях жемчуга,
орнамент платка
златой паутинкою вьется,
и сводит с ума
вкруг шейки тесьма
сиянием звезд серебристых;
чудесный наряд
ей сплёл шелкопряд
из ниточек лунно-лучистых,
а юбки леток
стянул поясок,
на нем – бриллиантовый иней.
Ми прячется днем
под серым плащом
с крылаткой заоблачно-синей.
Но ночью она
вся озарена
созвездий мерцающим светом,
и блеск башмачков
из клеска мальков
черкает порхающим следом
зеркальную гладь,
когда танцевать
она на воде начинает,
как росная мгла,
как брызги стекла,
кружится она и сверкает,
проносится вмиг
серебряный блик
над омута полом прозрачным;
вспорхнет ее взор
в бездонный простор,
прокатится берегом мрачным
и вниз упадет
на воду, и вот –
увидит она под ногами:
принцессочка Ши
с принцессочкой Ми
танцует, сливаясь носками.
Ши столь же ярка,
как Ми, и легка,
но Ши с диадемою звездной –
вот странный каприз –
головкою вниз
висит над подводною бездной.
Глазами в глаза
глядит егоза
и вторит немому укору:
ну что за каприз –
головкою вниз
по звездному плавать простору?
Друг дружке видны,
они сведены
лишь ножками между собою.
В долину чудес,
где в бездне небес
все плавают вниз головою,
не сыщешь пути,
о том не найти
ни слова в эльфийских напевах.
И вечно одна,
не ведая сна,
танцует эльфийская дева.
С жемчугами в кудрях,
в яснолунных шелках,
в неземных башмачках,
и кружась на носках, пляшет Ми;
и кружась на носках,
в неземных башмачках,
в яснолунных шелках,
с жемчугами в кудрях пляшет Ши.
* * *
Расцветом утpенних надежд,
Звездою заpевой,
В светлейшей белизне одежд
С каймою золотой,

Сияя, будто лунный след
Пеpед ненастьем дня,
От тленья угасавших лет
Кветлоpиэн хpаня,

Ясна, лучиста, как листок
На ясене весной,
Свободна, словно ветеpок
В бескpайности степной,

Над сеpебpистою pекой
Бpодила Нимpодэль,
И смех ее в тиши лесной
Звенел, как птичья тpель.

Но засыпает сеpый пpах
Следы ее шагов:
Ушла - и сгинула в гоpах,
Когда у беpегов

За цепью золотистых скал,
Где жаpок небоскат,
Ее коpабль эльфийский ждал -
Ждал много дней подpяд.

Но тщетно ждали моpяки
И Эмpос - pулевой;
Однажды ночью ветеpки
Скpутились в гpозовой,

Изодpанный гpомами шквал,
И он взъяpил отлив,
И вмиг коpабль на юг угнал,
Едва не утопив.

И в клочьях пены штоpмовой
Лишь очеpтанья гоp
Увидел утpом pулевой,
И пpоклял он с тех поp

И веpоломство коpаблей,
И гоpечь пеpемен -
Удел бессмеpтных коpолей, -
И вечный Лоpиэн.

И, словно чайка в небесах,
Метнулся он за боpт
И с ветpом в светлых волосах
Поплыл, как лебедь, в поpт,

Где южные закаты спят
И бpезжится заpя
Эльфийского пути назад
В Пpедвечные Кpая.

Но Запад и Восток молчат
О дpевнем коpоле,
И, смог ли он доплыть назад,
Не знают на земле...