"Вообще, неверно было бы думать, что отношения полов в ту эпоху были более пуританскими, чем в любые другие времена. И если надзор церкви за этой областью человеческих отношений был повседневной реальностью, то такой же реальностью было и постоянное нарушение запретов. Об этом свидетельствуют и сборники исповедальных вопросов, сохранившихся в рукописях XV века. приведём комментарий историка, изучавшего эти тексты. "Исповедальные вопросники содержат длинные перечни тех лиц и существ, с которыми девушка или женщина могла согрешить, "сотворив блуд" с ними. Вот перечень из одного вопросника: Отец родной. Крёстный отец. Отчим. Деверь, зять, кум. Отец духовный. Слуга монастырский. Монах. Схимник. Поп, дьякон. Дьячок, пономарь. "Или со скотом блуда не сотворила ли?" Далее в этом бесстыдном перечне идут вопросы о лесбиянстве, о взаимном онанизме и о таких технических деталях, которые здесь немыслимо даже назвать. Перечень мужских прегрешений ещё шире. Что касается потенциальных объектов блуда, то в их число кроме пассивных педерастов входят и родная дочь, и сестра, и невестка, и падчерица с мачехой, и даже сноха с тёщей. Исповедующийся должен отвечать и на такие вопросы, как: не занимался ли он онанизмом во время "божественного пения"? Не держал ли публичный дом с проститутками ("ции корчму и блудныя жены держал на блужение приходящим")?"
(Народ отжигал, однако)___________________________________________
Жизнь замужней женщинычитать дальше"Замкнутый характер жизни, а также ряд других особенностей тогдашнего русского общества превращали брак в своего рода сделку между родителями жениха и невесты. Молодые не имели возможности до брака присмотреться друг к другу. И хотя перед венчанием они должны были объявить о том, что по своей воле вступают в брак, на деле за этими словами часто стояли безысходность и безразличие. Походный образ жизни аристократии и продолжительные отлучки мужа также не способствовали тёплым отношениям в семье. Нравственный итог этой ситуации Сизигмунд Герберштейн выразил в следующем суждении: "Любовь между супругами по большей части умеренна, в особенности у мужей именитых и знатных. Это происходит оттого, что они женятся на девушках, которых раньше никогда не видели, а затем, занятые государевой службой, вынуждены бывают покидать жён и в это время пятнают себя позорными связями на стороне.
Положение женщин весьма плачевно. Они (московиты) не верят в честь женщины, если она не живёт взаперти дома и не находится под такой охраной, что никуда не выходит. Они отказывают женщине в целомудрии, если она позволяет смотреть на себя посторонним или иностранцам. Заключённые дома, они только прядут и сучат нитки, не имея совершенно никакого голоса и участия в хозяйстве; все домашние работы считаются делом рабов... Весьма редко допускают женщин в храмы, ещё реже - на беседы с друзьями, и только в том случае, если эти друзья - совершенные старики и свободны от всякого подозрения. Однако в определённые праздничные дни они разрешают жёнам и дочерям сходиться вместе для развлечения на широком лугу. Здесь, усаживаясь на некое колесо, наподобие колеса Фортуны, они едут то вверх, то вниз; или иначе - привязывают верёвку, так что она провисает, и сидя на ней, они после толчка раскачиваются и движутся туда-сюда, или, наконец, они забавляются определёнными песнями, хлопая при этом в ладоши; плясок же они совершенно не устраивают"
Вот как рисует знатных москвичек один немецкий дипломат, посетивший Москву в 1669 году: Эти женщины "с лица столь прекрасны, что превосходят многие нации... Они стройны телом и высоки, поэтому их длинные, доходящие сверху до самого низа одежды сидят на них очень красиво. Они, по своему обычаю, сверх меры богато украшают себя жемчугом и драгоценностями, которые у них постоянно свисают с ушей на золотых колечках; также и на пальцах носят драгоценные перстни. Свои волосы, будучи девицами, заплетают в косу и ещё украшают жемчугом и золотом так, что это выглядит чудесно, а на конец свисающей косы навешивают они кисть из золотых или шёлковых нитей или переплетёную жемчугом, золотом, серебром, что очень красиво; на ногах носят кожаные сапожки разных расцветок.
Эта московитская женщина умеет особенным образом презентовать себя серьёзным и приятным поведением. Когда наступает время, что они должны показываться гостям, и их с почётом встречают, то такова их учтивость: они являются с очень серьёзным лицом, но не недовольным или кислым, а соединённым с приветливостью; и никогда не увидишь такую даму хохочущей, а ещё менее с теми жеманными и смехотворными ужимками, какими женщины нашей страны (Швеции или Германии) стараются проявить свою светскость и приятность. Они (московитки) не изменяют своего выражения лица то ли дёрганьем головой, то ли закусывая губы или закатывая глаза, как это делают немецкие женщины, но пребывают в принятом сначала положении. Они не носятся точно блуждающие огоньки, но постоянно сохраняют степенность, и если кого хотят приветствовать или поблагодарить, то при этом выпрямляются изящным образом и медленно прикладывают правую руку на левую грудь к сердцу и сейчас же изящно и медленно опускают её, так, что обе руки свисают по сторонам тела, и после такой церемонии возвращаются к прямому положению".
Герберштейн рассказывает трагикомическую историю о русской жене одного жившего в Москве немца-кузнеца. Она удивлялась и даже возмущалась тем, что муж не бьёт её, как это принято у русских. Тогда кузнец решил последовать этому обычаю. "В этом занятии он упражнялся затем очень часто и в нашу бытность в Московии сломал ей наконец шею и ноги".____________________________________________
Терминология"Нет ничего более туманного и обманчивого, чем древнерусская терминология. Подобно российским законам, наши социально-правовые понятия отличались какой-то добродушной неопределённостью, сквозь которую лукаво усмехался произвол - любимый метод решения всех вопросов. Неопределённость понятий усугубляется их изменчивостью во времени. Названия менялись гораздо медленнее, чем их содержание. Люди привыкали к словам и не хотели без особой нужды менять их на новые. Перемена смысла старых слов молчаливо подразумевалась и в письменном тексте не оговаривалась. Уточнения всегда можно было сделать в устной речи."____________________________________________
Давняя история коррупции в России"Много лет находясь у престола великого князя, Фёдор карпов размышлял о назначении верховной власти, о том, каким должен быть идеальный монарх. Он пришёл к выводу, что главное дело монарха - законы. Издавая справедливые законы и добиваясь их исполнения, монарх творит великое благо своему народу. Только законы могут остановить произвол сильного. Без них "силне вся възможеть". Эта фраза была не столько метафорой, сколько картинкой с натуры. Московский двор издавна кишел взяточниками и казнокрадами. За деньги здесь давались хлебные должности и почётные назначения. За деньги становились епископами. За деньги провинившиеся получали прощение великого князя и митрополита. Произвол сильного питался бесправием слабого. Наместники в провинциях занимались самым бессовестным вымогательством и при этом чувствовали свою безнаказанность. Они знали, что великий князь обычно закрывает глаза на такого рода грехи своих приближённых. Да и что он мог поделать? Ведь все лихоимцы были связаны бесконечными нитями родственных и служебных отношений. Эти нити тянулись на самый верх, в Боярскую думу и ближнее окружение государя. Не стоило ворошить это осиное гнездо без особой нужды..." (Почти 400 лет прошло, а ничего не изменилось. Вот она - сила традиции в России)___________________________________________
Софья Палеолог"До наших дней не сохранилось ни одного портрета Софьи (Палеолог). Хотя известно, что портрет невесты Иван (III) затребовал и получил из Рима в период своего сватовства к "деспине". Исследование костных останков Софьи Палеолог в некрополе московского Кремля позволило отчасти воссоздать её внешность. Это была женщина небольшого роста (около 160 см). Стараясь казаться выше рядом со своим рослым супругом, она, вероятно, носила обувь на высоких каблуках. В преклонном возрасте Софья страдала ожирением и гормональными нарушениями. У неё были низкий голос и усики на верхней губе. Характерными чертами лица были опущенный вниз нос с горбинкой, полные губы и большие глаза. (Прямо Баба Яга) В целом лицо её отличалось мужеподобностью. Проще говоря, в старости Софья была страшна. Разумеется, она знала об этом. Вероятно, это отрицательно сказывалось на её характере. Уж во всяком случае не прибавляло ей симпатий окружающих."__________________________________________
Московская улицаМосковская улица той поры представляла собой весьма причудливую картину. Уложенные по краям улицы длинные продольные лаги несли на себе плотно подогнанные одна к другой поперечные плахи. Они-то и создавали своеобразную деревянную мостовую. "Мостники" работали на совесть. Однако время брало своё. Разбитые колёсами телег и конскими копытами плахи торчали, как щетина. Под толстым слоем навоза таились ямы, готовые сломать ногу не только человеку или лошади, но даже слону, если бы он вздумал прогуляться по этой улице. По сторонам бревенчатого настила тянулись канавы, полные нечистот и отбросов. В них жили серые крысы - разносчики чуму. На их стремительны стаи с опаской поглядывали не только кошки и собаки, но и одинокие прохожие. Темнота была любимым временем крысиных перекочёвок. Улица была стиснута высокими заборами из врытых в землю толстых кольев. Над заборами поднимались бревенчатые стены похожих на крепостные башни теремов и палат. Местами постройки сходились так тесно, что улица превращалась в узкую и тёмную щель. Однообразие картины лишь кое-где нарушали узкие калитки и тяжёлые ворота с резными столбами."